Автор: Tisianne
Бета: little prince
Фандом: Suits
Пейринг: Дэниэл Хардман/Луис Литт
Жанр: драма, ангст, BDSM
Рейтинг: NC-17
Размещение: где угодно, только уведомите автора
Размер: 1347 слов
Дисклеймер: все права принадлежат USA Network
Содержание: Никто не знает, что происходит в стенах «Пирсон & Хардман», когда работа заканчивается и все расходятся по домам...
Стоп-слово
Психологи советуют использовать в качестве стоп-слова имя верхнего партнера,
таким образом, больше вероятности, что он услышит и поймет.
таким образом, больше вероятности, что он услышит и поймет.
Луис любит стеклянные стены кабинетов в «Пирсон & Хардман». Луис любит высокие окна, за которыми открывается Нью-Йорк. Луис любит мягкие кожаные кресла...
А еще Луис любит свечи.
Он то и дело кусает губы, наблюдая, как накапливается под огоньком подтаявший воск, прежде чем горячая капля упадет на запястье. Он шипит, не смея смахнуть быстро остывающее белое пятно, которое прикрывает возникший ожог. Он бессильно сжимает-разжимает пальцы и просит еще.
И еще.
Капли воска украшают руку причудливой вязью, поднимаются к плечу, обрываются прямо на кадыке. И взгляд Луиса снова зафиксирован на горящем огоньке, в выемке под которым вновь тает свеча, собираясь в маленькое блестящее озерцо.
Еще.
Пожалуйста.
Пожалуйста...
И это горячее озерцо выплескивается прямо на грудь, полностью покрывает собой левый сосок, вызывая судорожный гортанный всхлип. Это действительно больно, но ведь именно этого и ждет Луис. Именно этого и жаждет Луис.
И снова ожидание, алчущее, нетерпеливое, словно под гипнозом от пляшущего огонька. И снова сдавленный вскрик, когда воск ложится на дорожку волос под пупком, а мелкие капли попадают на подрагивающий от возбуждения член.
Луис садится в кресле, повинуясь приказу, и обхватывает ладонью собственный стояк, нетерпеливо и грубо лаская себя. Нужна лишь пара движений, чтобы с глухим стоном излиться в собственную руку. А потом Луис тушит пламя свечи белесой жидкостью из ладони.
Вот так.
Комната погружается во мрак, а Луис одевается, не убирая с тела подсохшего воска, торопливо вытирая перепачканную семенем ладонь о внутреннюю сторону рубашки. Последний штрих — аккуратно повязанный галстук, и Луис выходит из кабинета, ни слова не сказав фигуре у высокого окна.
Настенные часы в коридоре показывают четвертый час утра.
Но с началом рабочего дня Луис появляется в офисе одним из первых, по пути распекая сонных стажеров. Сам он бодр, не смотря на два жалких часа сна, которые проспал, как убитый. Он раздает указания, мимолетно увольняет кого-то и раздраженно смотрит по сторонам.
Через несколько часов вокруг начнется привычный кавардак.
Луису не нравится этот шум, в котором невозможно услышать собственное сбитое дыхание. Он запирается в своем кабинете, усаживается за широкий стол. Стены полностью сделаны из стекла, и Луис ощущает себя, будто в террариуме, на обозрении у прохожих. И чем дольше он об этом думает, ловя на себе мимолетные взгляды, тем явственнее напряженный член упирается в ширинку.
Ох...
Луис снова ерзает на месте, потом встает и проходится по своим небольшим владениям. Он с наслаждением ощущает, как с каждым шагом движется внутри него анальная пробка, удерживаемая жмущими плавками. И это чертовски приятно. Луис судорожно выдыхает, опираясь о стол, спиной к прозрачной стене.
Его видят все.
И он кончает, со сдавленным стоном прижимаясь пахом к острому краю стола.
За весь день он успевает перепачкать свои брюки еще дважды, потому всё рабочее время сидит за столом, на этот раз не карая стажеров за малейший промах. На этот раз Луису не до них. Он ждет вечера, он терпеливо ждет того момента, когда все разойдутся по домам, и все звуки утихнут.
И его ожидание в который раз оправдывается.
Луис заходит в просторный кабинет, раздеваясь на ходу. На пол поочередно падают пиджак, галстук, рубашка, чуть погодя — брюки и натершие все места плавки, на передней части которых ясно видно большое пятно. Секунда промедления — с характерным грохотом на паркете оказывается всё еще горячая после Луиса пластиковая игрушка.
А потом Луис становится на четвереньки.
Он стоит так столь долго, что руки и ноги начинают подрагивать от напряжения, спасает разве то, что он утыкается подбородком в кожаную обивку мягкого дивана. Пока Луис молча продолжает опираться об пол коленями и ладонями, на его спине оказывается кипа каких-то бумаг, неприятно холодящих кожу. Луис закрывает глаза. Но только для того, чтобы через секунду распахнуть их, едва ли не до крови кусая губы.
Да...
В заднице снова оказывается плаг, только большего размера. Колечко мышц судорожно сжимается вокруг грубого пластика, стремясь вытолкнуть предмет наружу, но не так-то просто. На этот раз вместо плавок появляются кожаные ремни, больше напоминающие стринги, туго впивающиеся в тело.
И Луису это нравится.
Он утыкается лбом в край дивана и хрипло выдыхает, глядя вниз, чтобы увидеть свой медленно наливающийся член. Луису нравится наблюдать так за собой, не смея притронуться. На спине, помимо бумаг, оказывается еще и горячая чашка — судя по запаху с кофе. Луис только терпеливо сжимает зубы, стараясь утихомирить сердцебиение.
А потом становится не до слов.
Этот кляп ему давно знаком: железный круг на мягких, но крепких лентах. Луис теперь ничего не может сказать, только довольно стонет-мычит, обводя языком холодную сталь. Рот не закрыть, и Луису всякий раз приходится медленно закидывать голову, чтобы сглотнуть вязкую слюну. Чашка со спины исчезает, затем появляется вновь — Луис сегодня словно стол, словно самый обычный предмет мебели среди полумрака кабинета.
Но вот только обычная мебель не стонет.
Луис весь вздрагивает, когда плаг внутри него начинает равномерно вибрировать, и бессильно пытается стиснуть зубы. От крупной дрожи, прошедшей по телу, опрокидывается чашка, и всё еще горячая жидкость льется на спину Луиса, а уже с него — на паркетный пол. Луис на этот раз почти кричит, чувствуя, как по спине расползается жжение. Луис стремится заглушить свой голос, раскрытым ртом прижимаясь к теплой поверхности дивана, облизывая темную кожу языком.
Больно.
Но Луису нравится боль.
А потом Луис слизывает пролитый кофе с пола, всякий раз сжимаясь, когда плаг начинает вибрировать, на несколько секунд лишая Луиса возможности что-либо делать. Эта мука длится почти два часа. Два томительных часа, прежде чем Луис сможет кончить, так ни разу к себе и не прикоснувшись.
На этом всё заканчивается.
Наспех одевшись, Луис уходит домой, так и не убрав вибрирующую пробку, из-за которой он кончает еще раз на пороге собственного дома, вцепившись пальцами в ручку входной двери.
А следующим утром Луис молчит. Он молчит весь день, иногда поглядывая на экран мобильного телефона. Луис чему-то радуется, из своего кабинета выглядывая в высокое окно, за которым изнывает Нью-Йорк. Сегодня весь офис работает спокойно, стажеры удивленно переглядываются.
А Луис пьет кофеи и часто смотрит на часы.
День тянется долго, мучительно долго, но Луис уверен, что оно того стоит. Но даже с наступившим вечером, когда в кабинетах вновь становится темно и пусто, он не сразу покидает свою территорию. Луис раздевается прямо в своем офисе, бесстыдно стоя у большого окна.
Медленно.
Впрочем, пиджак летит на кресло сразу же. А вот галстук Луис развязывает уже не столь торопливо, на мгновение удавливает им сам себя, а затем отправляет вслед за пиджаком. Когда застегнутыми остаются лишь последние пуговицы рубашки, пальцы Луиса уже дрожат, как подрагивает и член под тонкой тканью свободных брюк. Луис уже почти довел себя до предела одним только эксгибиционизмом перед окном, но еще рано.
Рано.
Полностью оголенный, возбужденный, он шагает по темным коридорам компании, и даже прохлада полов под голыми ступнями отзывается приятной истомой в паху. У одного из кабинетов он замедляет шаг, почти крадется, прежде чем сделать шаг за порог. Один шаг — и Луис останавливается, закрывая за собой дверь.
Говорить по-прежнему запрещено.
И Луис молчит, повернувшись лицом к двери, прижимаясь к деревянной поверхности, широко расставив ноги — даже в полумраке прекрасно видно подтянутые яйца. Головка члена оказывается между животом и дверью, и Луис едва удерживается, чтобы не потереться. Надо потерпеть, и он будет вознагражден.
Но тишина всё еще длится.
А потом её нарушает едва слышимый свист. Секунда — и Луис весь изгибается, в бесполезной попытке схватиться хоть за что-то. Ногти царапают дерево двери, а за спиной снова звучит столь знакомый свист. Удар — и Луис готов поклясться, что чувствует, как на спине расцветают сразу семь красных полос.
И от этого становится хорошо.
Луис не смеет издать ни звука, сползая вниз с каждым новым ударом. Он чувствует, что на месте ударов уже проступает кровь, которую тут же смазывают семь хвостов жесткой плетки. Луис шумно дышит, широко распахнув глаза, невидящим взглядом смотря на деревянную поверхность перед собой. Он уже стоит на коленях, по-прежнему подставляя спину. Ладони сжимают край небольшого ковра на полу. На этот ковер наверняка уже попала кровь, и Луис облизывает пересохшие губы.
Еще.
Еще...
Пожалуйста.
Боль бьет по каждому нерву, прокатывается со спины по всему телу, а полученный вчера ожог только усугубляет всё. Луис больше не дергается, зато вскрикивает с очередным свистом, предупреждая всякий новый удар плетки. И раз от раза эти удары становятся жестче и исступленнее. В какой-то момент это становится невыносимо — сердце бьется где-то в висках, а перед глазами темнеет. Луис почти что кричит, слизывая пот со своих губ:
«Дэниэл!»
Стоп.
И свист плети затихает.